Нобелевскую премию по медицине получили американец Джеймс Аллисон и японец Тасуку Хондзё за революционную методику иммунотерапии раковых заболеваний с использованием Т-клеток.
Им удалось обнаружить, что иммунитет пациента можно «настроить» на борьбу с онкологическим заболеванием.
Обычно иммунная система самостоятельно ищет в нашем организме мутировавшие клетки и разрушает их, не давая им размножаться. Однако раковые клетки нашли способ обходить эту естественную защиту, что позволяет опухоли быстро расти.
Многие виды рака делают это, активируя механизм, который «успокаивает» иммунные клетки после атаки — так в здоровом организме регулируется сила и продолжительность иммунного ответа.
Открытие Аллисона и Хондзё произвело революцию в лечении раковых заболеваний и легло в основу нового класса лекарственных препаратов, которые не позволяют блокировать иммунный ответ. В результате организм борется с клетками-мутантами естественным путем.
Пока что у этих лекарств немало побочных эффектов, однако они доказали свою эффективность в борьбе с онкологией. В нескольких случаях врачам удавалось вылечить пациентов даже на поздней стадии рака, которые до этого считались неизлечимыми.
Ученые разделят между собой премию, размер которой составляет 9 млн шведских крон (чуть больше 1 млн долларов).
Премия по медицине открывает нобелевскую неделю. Во вторник будут объявлены лауреаты премии по физике, в среду — по химии, в пятницу — премии мира.
За что дали премию?
Коротко. За разработку препаратов, которые мешают опухолевым клеткам сопротивляться иммунной системе.
Нобелевскую премию в этом году дали за изобретение ингибиторов контрольных точек — препаратов, которые заставляют иммунитет активно уничтожать опухоль. Химиотерапия и таргетная терапия либо напрямую убивают опухолевые клетки, либо вмешиваются в их процессы, что тоже приводит к их смерти. Иммунная терапия не обладает самостоятельным противоопухолевым эффектом — она заставляет иммунные клетки убивать опухоль. В англоязычной литературе об этой терапии пишут, что она «снимает иммунитет с тормоза».
Иммунная клетка пытается съесть опухолевую или просто убить, а та старается сопротивляться — с помощью особых молекул связывается с иммунной и уговаривает ее остановиться. Иммунная терапия вмешивается в эти переговоры: она либо блокирует тормоз (определенные контрольные точки) на клетке иммунной системы, либо блокирует белки (PD-L1) на опухолевой клетке, которые позволяют уклоняться от действия иммунитета.
Правда, снятие с тормоза в ряде случаев приводит к тому, что иммунитет атакует свои собственные клетки. Это в чем-то похоже на аутоиммунные болезни, и проблема немаленькая. Частые побочные эффекты — усталость, кашель, тошнота, сыпь, зуд, потеря аппетита. Но при некоторых схемах иммунотерапии серьезные побочные эффекты (именно серьезные: диарея, воспаление кишечника, легких и так далее) могут возникать в одном случае из двух.
Какие онкологические заболевания так лечат?
Коротко. Если в опухоли есть определенные маркеры, так можно лечить рак чего угодно — желудка, легких и т. д. Пока лучшие результаты терапия показала в лечении меланомы и рака легких.
Это зависит от определенных маркеров. Иммунотерапия — это первая терапия, про которую по-английски говорят histology agnostic indications. Это значит, что если есть определенные маркеры в опухоли, то ингибиторы контрольных точек (те самые новые препараты) можно назначать вне зависимости от расположения рака. Например, если есть микросателлитная нестабильность, то можно назначать пембролизумаб («Китруду») и для глиобластомы, и для рака желудка, и для чего угодно. Другой вопрос, что она очень редко возникает в этих опухолях.
В последние несколько лет эта терапия стала прорывом. Есть заболевания, которые трудно лечить. Это глиобластома, меланома, рак легких, рак поджелудочной железы, рак желудка и так далее. Иммунотерапия позволила значительно улучшить результаты по некоторым из этих заболеваний, а именно меланоме и раку легких. Некоторые такие пациенты, по нынешним данным, могут жить несколько лет без признаков заболевания.
Но пока такая терапия используется в основном для метастатических раков. Это связано с тем, что сначала в исследованиях участвуют люди именно с тяжелыми случаями, а потом проводятся новые исследования, и показания часто расширяются на менее безнадежные ситуации. И уже сейчас такие препараты назначают, например, при третьей стадии, в качестве послеоперационной терапии при меланоме.
Такие препараты есть в России?
Коротко. Да, но не все и они очень дорогие.
Да, многие зарегистрированы, но не по всем показаниям. Это, например, пембролизумаб («Китруда»), ниволумаб («Опдиво»), ипилимумаб («Ервой») и атезолизумаб («Тецентрик»).
К сожалению, нельзя сказать, что такие лекарства всем доступны. По одному тарифу в государственной больнице на него могут выделять 180 тысяч рублей, притом что в реальной жизни препарат будет стоить 300 и больше. То есть лекарство просто не назначат, потому что не на что покупать. С другой стороны, получить эти дорогие препараты иногда позволяет так называемая региональная льгота, которая регулируется законом о социальной помощи; такие закупки в некоторых регионах финансируются бюджетом.
